Мы были готовы к ликвидации

27 декабря 2013

В конце ноября в «Росатоме» отмечалась 27-я годовщина сооружения объекта «Укрытие».

Огромная бетонная конструкция, проще говоря, саркофаг, была возведена на аварийной ЧАЭС менее чем за полгода. Со всех концов страны в Москву приехали ветераны-ликвидаторы, участвовавшие в тех событиях. Они уверены: если бы Минсредмаш еще существовал и ему поручили работу на «Фукусиме», никаких проблем уже бы не было.

В холле здания «Росатома» на Большой Ордынке оживленно. Ликвидаторы-чернобыльцы, многие в орденах, стоят группками, улыбаются, что-то обсуждают между собой. А вспоминают они 1986 год — строительство «Укрытия» в Чернобыле. Ветераны фотографируются возле портрета Ефима Славского — он руководил операцией по устранению последствий аварии. Потом всех приглашают в актовый зал на официальную часть.

«Третий год я ежедневно слежу за тем, что делается на „Фукусиме“. Проблемы никуда не уходят. Наоборот, с каждым днем только увеличиваются. То утечка радиоактивной воды, то выгрузка пораженных твэлов из разрушенных блоков, — так начал свое выступление Лев Рябев, когда-то сменивший Славского на посту министра среднего машиностроения СССР.
— Казалось бы, передовая в техническом отношении страна. Но она совершенно не готова к ликвидации аварий такого уровня. Складывается ощущение, что в Японии просто не знают, как приступить к решению проблемы».

Рекорд для Книги Гиннесса

А был ли готов СССР к тому, что случилось на Чернобыльской АЭС? Авария произошла 26 апреля 1986 года. Уже 30 ноября госкомиссия подписала акт за крытия разрушенного реактора четвертого энергоблока. Несмотря на все усилия, Минэнерго, к которому относилась тогда станция, быстро решить проблему не удалось, и Минсредмашу было поручено построить объект «Укрытие».

«У энергетиков действительно мало что получалось», — вспоминает председатель совета РОО «Чернобыль-атом» Игорь Беляев. В то время он был начальником управления административных зданий министерства и, по сути, уже с первой сменой принял на себя руководство всеми строительными работами в зоне аварии. «Горбачеву подсказали, что Минсредмаш единственный сможет все это сдюжить. Горбачев вызвал к себе Славского и сказал: „Я не знаю, как вы все это будете ликвидировать, но работу надо выполнить до конца года“. Славский собрал все организации — ученых, строителей, монтажников, и раздал со ответствующие команды. 20 мая мы были уже на месте. Оценили все это хозяйство и поняли: нужно в максимально короткие сроки создать базу, плацдарм», — вспоминает Беляев. Почти сразу были построены дополнительные дороги, подъездные пути, причалы для прие¬ма строительных грузов и даже бетонные заводы.

Всего за месяц плацдарм был готов. Пришла вторая смена, которая начала возводить сам саркофаг. «Первые стенки проектировали прямо на месте», — говорит Беляев. Проблем было много. Например, вторая каскадная стенка, а весила она более 100 т, при установке на место немного подсела. Или еще: при переносе самой мощной конструкции оборвался один из удерживающих тросов, конструкцию перекосило. Перемещать ее в таком состоянии было задачей совсем другого порядка. «Нашелся крановщик, — говорит Беляев. — Опустил за шесть часов. Какую дозу сам за это время получил, не знаю. Он герой. Пока живой».

Никто уже не считался с облучением. Серьезные дозы радиации получили и руководители — многие были в Чернобыле с первой до последней смены, и водители бетонных машин. Получали по две допустимые дозы. Но выхода не было. Всего для сооружения «Укрытия» было использовано около 450 тыс. м3 бетона, 600 тыс. м3 щебня и песка, смонтировано свыше 7 тыс. т металлоконструкций. «При этом каждую конструкцию мы выпестовали сами на месте», — вспоминает Беляев. Менее чем за полгода ценой неимоверных усилий, рискуя здоровьем, строители возвели над четвертым блоком гигантский саркофаг — огромная победа.

После на АЭС приезжала французская комиссия. Коллеги-атомщики были на столько удивлены сроками работ, что сразу предложили зафиксировать рекорд в Книге Гиннесса.

Разница менталитетов

В чем же проблема японцев? «У них нет задачи во что бы то ни стало закрыть реактор. И если говорить откровенно, они берегут людей», — объясняет Беляев. Правильно это или нет, сложно судить. Можно сохранить здоровье спасателям, но потерять время и еще сильнее загрязнить окружающую среду. Японцы, правда, уже возвели подобие саркофага над своим четвертым блоком (см. «Контекст»). Но построен он по другой технологии и для иных целей.

Принцип работы японских ликвидаторов в корне отличается от того, что был в Чернобыле. Действуют небольшими бригадами — по 5 —10 человек. Строятся легкие конструкции и ограждения. И только потом приступают к бетонированию. «Не очень правильный подход», — считает Беляев.

Вот что думает на этот счет Лев Рябев: «Средмаш, в отличие от японцев, был готов к ликвидации аварии». Только в 1986 году в Чернобыль стянули 38 тыс. человек. В следующие три года в зоне аварии работали 12 тыс. человек. Многие приезжали туда неоднократно. «Разница между нами и японцами в том, что мы имели знания и, самое главное, желание выполнить порученное в назначенные сроки, — говорит Рябев. — И сроки эти были жесточайшие».

Контекст

Компания оператор TEPCO намеревается демонтировать все энергоблоки АЭС «Фукусима-1», включая не поврежденные в результате событий 2011года No5 и 6. При этом не исключено, что объекты станции на протяжении некоторого времени будут использоваться как научно-экспериментальные центры для проработки технологий извлечения расплавленного топлива.

Между тем сама ликвидация последствий аварии проходит непросто. Сейчас в подземных помещениях и в цистернах скопилось около 440 тыс. т загрязненной воды. По оценкам специалистов, в техническом тоннеле станции — еще 15 тыс. т. Плюс ежедневно в подземные помещения прибывают грунтовые воды.

В середине ноября завершено строительство саркофага, который закрыл верхнюю и боковые части четвертого энергоблока. Под саркофагом развернуто оборудование и краны для извлечения кассет с облученным ядерным топливом. Ожидается, что эти работы завершатся к концу будущего года. При этом в ТЕРСО считают, что могут возникнуть сложности с тремя сборками, которые погнулись еще до аварии. После помещения топливных сборок на хранение, ориентировочно в 2020 году, начнется третий и самый сложный этап — извлечение расплавившегося ядерного топлива, которое, как полагают, прожгло оболочки трех реакторов и осело на их внешних защитных корпусах. На эту операцию отводится 30 — 40 лет. Однако перспективы неясны, поскольку TEPCO пока даже не разработала технологию извлечения.

Данная статья была напечатана
в отраслевой газете «Страна Росатом»
№ 46, декабрь 2013 г.

Автор: Андрей Ковалевский