Лёд и атом Абалакова

15 января 2015

Для него огромное удовольствие, когда ледокол становится теплым не от пара, поступающего из котельной, а от работы атомного реактора и механизмов. Машины работают. Значит, все нормально.

Досье

Борис Борисович Абалаков родился в семье русских интеллигентов 18 ноября 1944 года в Иркутске. В 1968-м окончил Московское высшее техническое училище имени Баумана.

С марта 1972-го работает в атомном ледокольном флоте. С февраля 1985 года принимал участие в достройке и вводе в действие атомного ледокола «Россия». В 1981 году при его непосредственном участии была выполнена выгрузка аварийного комплекта ядерного топлива из реактора № 1 атомного ледокола «Ленин». При этом были разработаны и внедрены организационно-технические мероприятия, позволившие не превысить нормируемые дозовые нагрузки на штатный персонал и тем самым исключить привлечение к перезарядке ядерного топлива дополнительных специалистов.

Борис Абалаков награжден почетной грамотой министра морского флота, знаками «Почетный работник морского флота», «Почетный полярник», «Академик И. В. Курчатов» 4-й степени, «Ветеран атомной энергетики и промышленности» Госкорпорации «Росатом», «За безаварийную работу на морском транспорте» 3-й степени.

В нужном месте

Ледокольная биография Бориса Абалакова началась в марте 1972 года на первом в мире атомоходе «Ленин». Молодой специалист пришел на флот после четырех лет работы в московском НИКИЭТ им. Доллежаля. Человек науки, он знал технику, но обо всех тонкостях ее эксплуатации в море имел лишь представление.

«Чтобы все хорошо сложилось в нужный момент, надо оказаться в нужном месте, — напоминает Борис Абалаков и продолжает. — Для меня ледокол «Ленин» оказался тем самым местом. Традиционно на атомоходе был молодежный экипаж, и адаптироваться среди своих сверстников не вызвало трудностей. Состояться же в профессии мне помог главный инженер-механик Виктор Александрович Мизгирев».

О своем учителе он рассказывает с большим уважением. Из этих воспоминаний, словно мозаика из кусочков смальты, возникает образ человека, обладающего исключительными знаниями, любящего атомный ледокольный флот, верного слову и легкого в общении.

Главный инженер-механик «Советского Союза» на всю жизнь запомнил такой разговор с Виктором Мизгиревым.
«В науке существует понятие «школа», — говорит Абалаков. — Люди отдают свои знания просто так, руководствуясь одним принципом: возьми, я не хочу, чтобы на мне этот процесс изучения остановился. Виктор Александрович как-то с усмешкой рассказал такую историю. Молодым парнем он работал на паровом сейнере. На этом судне есть брашпиль — механизм, поднимающий якорь. Так вот, когда старший механик сейнера регулировал парораспределение, то накрывался телогрейкой, чтобы никто не видел, как он это делает».

Главный инженер-механик «Ленина» не прятался от своего ученика за телогрейкой, а напротив, делился всем опытом. Вместе они работали на первом атомном ледоколе, а с 1985 года по 1995-й — на «России». Когда Виктор Мизгирев вышел на пенсию, его место на атомоходе занял Борис Абалаков.

«Сейчас вновь модным стало слово «наставник», — говорит Борис Борисович. — Если разобраться в сути, то наставничество — это психологическая близость. У нас с Виктором Александровичем было именно так».

Особые экипажи

«Когда после «Ленина» я пришел на ледокол „Россия“, этот атомоход показался мне домом отдыха, — смеется Борис Абалаков. — Другой уровень автоматизации, отличная компоновка энергетической установки. Все на порядок проще. Многие из моих знаний потеряли свою актуальность: за меня отрабатывала автоматика».

Автоматизация способна на многое, но она не может заменить существующую на атомных ледоколах зависимость одного человека от другого. Борис Абалаков не сомневается, что если каждый специалист будет выполнять свою работу как ему вздумается, то успешного результата никогда не получить. И добавляет: «Как-то пришлось общаться со шведскими и норвежскими кадетами. Поинтересовался у молодых людей: будут ли они продолжать развивать морские традиции своих стран? В ответ получил: «Нет. Поработаем годика три-четыре — и все. После моря откроем свое дело». Для Атомфлота такой подход тупиковый. Безаварийность напрямую связана с постоянством экипажа.

На «Советском Союзе» Абалаков еще и председатель судовой экзаменационной комиссии. Говорит, что уже по глазам видит, готов человек или нет. Каверзные вопросы у него есть и для судоводителей, и для механиков. С особым азартом он рассказывает об учебном процессе на борту атомохода: «У меня есть стандартный вопрос: как командир, в чем видите свое предназначение в ситуации, когда судно получает пробоину и поступает вода? Правильно отвечают далеко не все. Теряются». Начинает объяснять правильный ответ, и складывается ощущение, будто перед тобой таблица умножения. И в этом тоже выражается талант наставника.

Слушая его, понимаешь, что человек, решивший связать свою судьбу с атомным ледокольным флотом, должен быть готов не только к особому вахтенному ритму жизни, но и постоянно заниматься саморазвитием. Уникальные суда требуют особых экипажей.

Продолжение пути

Главный инженер-механик атомохода «Советский Союз» полон энергии. Он с легкостью мог бы работать на арктических трассах, но именно здесь и сейчас, на «Советском Союзе», его энциклопедические знания и успешный опыт востребованы больше всего. Срок службы атомного ледокола продлевается, и в 2017 году он должен быть восстановлен. Экипажу не обойтись без Абалакова, ведь именно вокруг таких людей и выстраиваются крепкие команды. И он понимает всю возложенную на него ответственность, но наверняка наедине с собой думает о ледовых трассах, проводках караванов судов и безукоризненной работе всех механизмов. В шутку говорит о себе как о человеке из прошлого. Но стоит попросить рассказать о каком-то памятном рейсе, как услышите целую историю «Росатомфлота» XXI века. Например, такую: «В 2010 году на атомоходе «Россия» мы занимались ледокольным обеспечением транзитной проводки танкера „Балтика“ с газоконденсатом. Дедвейт судна— 117 000 тонн. Такие танкеры еще не проходили по трассе Севморпути. Работа потребовала исключительного внимания всего экипажа — как персонала, обслуживающего ядерную энергетическую установку, так и судоводителей. У нас был хороший контакт с капитаном Олегом Щапиным, поэтому во время проводки танкера не было ни экстренного подъема мощности, ни суеты. Все делали спокойно и прогнозируемо».

Сейчас большегрузные суда на арктических трассах не редкость. Но именно та первая проводка «Балтики» сделала лучшую рекламу Севморпути и возможностям атомного ледокольного флота. Последняя работа «России» — тоже часть современной истории «Росатомфлота». С 21 января по 10 апреля 2013 года на Балтике атомоход обеспечил проводку 355 судов.

Абалаков признается, что самым тяжелым для него было убедить людей из двух экипажей «России», что вывод атомохода из эксплуатации — это не конец, а продолжение пути.

«Человеческое общение на берегу и в море —лучшая психологическая разгрузка, — считает он. — Дверь в мою каюту закрывается только в 22:00, когда ложусь спать. Все остальное время готов говорить с экипажем на производственные и личные темы». Кажется, что главный инженер-механик атомохода «Советский Союз» не видит себя вне привычной рабочей обстановки. На деле это не так. «При определенных условиях на атомоходе мое любимое место — библиотека, — рассказывает Борис Абалаков. — Книги — это из детства. В отличие от электронных версий настоящую, в переплете, можно подержать, полистать, запомнить ощущения. Это такой дар, который и на море, и на суше незаменим».

Текст: Евгений Свиридов. Фото: Лев Федосеев
Источник: Газета «Страна РОСАТОМ» Европа, № 12, декабрь, 2014 года